Амат стояла у ограды с высаженной рассадой лекарственных растений, с которыми днем помогал садовнику Арсель. Она не знала сколько прошло времени, почти не слышала голосов, отдаленно звучащей игры на скрипке, глубоко и медленно дышала темным, вечерним воздухом, в котором поднималась густая пряная дымка легкого тумана, от которого могло быть немного холодно. Садовник, бегущий к своему жилищу, внезапно повернул именно к ней, словно передумав прятаться в четырех стенах и переживать свой липкий страх там, в одиночестве. Мужчина упал рядом с Амат на колени.
- Простите... леди Бладхант, - Амат заметно вздрогнула. - Ваш брат... Он и правда не знает господина Аэлуна?
- На этой плантации говорить о Марвейне и всех, без исключения, членах его экспедиции запрещено. Мейс Янни получил достаточно четкое распоряжение от меня. Что в этом распоряжении не ясно? - сухо произнесла девушка. - Встань и убирайся.
Слуга поднялся, но был чуть сгорблен, глядя в землю. Амат от него отвернулась, однако садовник никуда не уходил.
- Он тоже любил работать с травами, - слуга начал утирать мокрое лицо рукавом, мужественно борясь со вздохами и плачем. - Только что... только что...
Мужчина затрясся. Для случайного зрителя, которыми оказались Вальтер и Айрин этим вечером, решившие скрываться за кустами и инвентарем сада, следующее, что сделала Амат, могло быть неожиданным. Они, конечно, не так знакомы были с её характером, но наверняка понимали, что мягкость - это последнее, на что Бладхант может быть способна. Амат обняла садовника, но тут же резко отпустила и схватилась за рукоять меча, стоило ему признаться:
- Я только что видел Вашего брата и - вырвалось, назвал его Аэлуном. Они похожи как две капли росы. Он держал оружие в л-л-левой руке. Совсем как Аэлун. Почему он не может знать о нем? Это же его родной близнец. Понятно, что мальчик удивится, что у него был брат. Ведь он жил все время здесь, с нами...
Амат снова отвернулась к ограде, вцепившись в нее руками так сильно, что казалось дерево, из которого она сделана, будто вот-вот затрещит. Будто, если она отпустит ограду, то не сдержится и садовника задушит.
- Я не могу.
- Оставьте мальчика на плантации, мы присмотрим за ним и позаботимся, чтобы ему было здесь хорошо. Господин Янни сделает для него всё что угодно! Мы его будем любить не меньше, чем Аэлуна, даже больше, правда! Умоляю Вас, леди Бладх..!
- Не леди, - рыкнула Амат. - Хватит. Уходи.
То ли садовник был слишком смел, то ли Амат была не в полномочиях указывать кому что делать на плантации, но мужчина остался рядом. Он положил руку на дрожащее плечо девушки и в течение нового потока мольбы со слезами пытался то взять ее ладонь, то держал мундир. Если бы разоблачающий чужую тайну разговор не был бы такого печального содержания, то сложилось бы впечатление излишне трогательного подхалимства - будто еще один поклон и слуга бы начал держаться за сапоги Амат.
- Пожалуйста. Ведь три экспедиции Вашего отца закончились ужасной трагедией. И Марвейн Бладхант погиб, и Ваше поместье с титулом изъяли. На Гранд Лайн опасно! А мы до сих пор не знаем, что случилось и где они похоронены... Прошу, расскажите ему хотя бы это, Арсель должен понимать как жестоко море за Реверс-горой. Вдруг он осознает и передумает? Он хороший мальчик, но он - не Вы! Он же погибнет там, как Аэлун! Я не могу, если Вы его не предупредите - я предупрежу. Если Вы допустите, чтобы с Арселем что-то случилось на Гранд Лайн..! Я буду просить господина Янни, чтобы он поговорил с мистером Мерхаймом и чтобы они не позволили Арселю уйти на Гранд Лайн...
Шлёп! Горестные завывания прекратились моментально после того как Амат, резко повернувшись, ударила слугу, который пошатнулся, но не шагнул прочь.
- Хватит истерить. Куда отправится Арсель - это не ваше дело. Я уже спрашивала, хочет ли он остаться. Ты прав. Он не Аэлун.
Было ясно, что юношу, который был похож на Арселя, слуги любили больше Марвейна. Имя юноши садовник произносил с любовью и отеческой теплотой. Наверное Аэлун, который "жил здесь", вырос на его глазах, другой причины так относиться к молодому человеку у садовника не было.
- Он умер не из-за опасностей Гранд Лайн. Аэлун умер от моей руки.
Садовник чуть отпрянул от девушки, будто боясь осознать, что собственного брата Амат способна убить собственными руками.
- Я не верю...
- Аэлун самовольно изменил курс в направлении дома, и отец за это привязал его к мачте, а потом лично привел наказание в исполнение. Бичевание. Ты же знаешь, как это выглядит? - Садовник отрицательно потряс головой. Бладхант сипло выдохнула, словно сдерживая эмоции, продолжая сухим, жестким голосом. - Человек привязывается к мачте, стоя лицом к ней. Руки в петле за мачтой. На ногах человек стоит, но недолго. Плеть на военных кораблях не наносит повреждений, из-за которых член экипажа может умереть, но только не плеть моего отца. Он использовал свое оружие, плеть с крючьями и лезвием. Марвейн приказал всем смотреть, а потом должна была быть моя очередь, потому что я пыталась эту плеть заменить. Кожа от каждого удара слезала, оставляя только мясо и торчащий позвоночник... Крики неостановимы, спина изувечена и скелет уже не держит. Они смотрели на безумие тирана, пока мне наконец не удалось вырваться. Но я опоздала. Жаль, что я не смогу убить их всех еще раз, - у Амат вырвался горький мстительный смешок. Она вытащила меч из ножен, медленно проводя пальцами вдоль лезвия и бросив сразу же то ли эпитет, то ли пренебрежение. - Иронично, что свою смерть Марвейн Бладхант принял от клинка, которым так гордился, правда? Он гордился и сыном, только эта любовь не остановила наказание Аэлуна. За его смерть мне неважно сколько прольется крови, но всегда будет мало. И будет слишком поздно. Парализованный болью, Аэлун мог только смотреть на меня и ждать, когда я решусь закончить его мучения... - Амат опустила руку с мечом, свысока взглянула на садовника, приподняв бровь. - Ты удовлетворен ответом? Что ты хочешь, чтобы я еще рассказала? Арсель обрадуется тому, что два самых родных ему человека умерли от моей руки? Он будет доволен жизнью на плантации, где рано или поздно ты проговоришься? Как ему жить с этим знанием?...
Садовник держал руки у рта и сердца, словно боясь и звука издать из своего горла.
- Оставь моего брата в покое, ты не видел какой он счастливый бегает по кораблю. И сейчас у команды капитан - не мой отец, Конрад не допустит жестокости. Молчи о Марвейне Бладхант. И не подходи больше к Арселю. С завтрашнего дня у него наставник по стрельбе. Надеюсь, ты благодарен мне за то, что он будет занят, и тебе не придется смотреть на него с жалостью, - жалящими, словно шипами, словами закончила Амат.
- Я... Я понял. Имя Бладхант под запретом. Юноша... Защитите его, - дрожащим, сквозь слезы голосом, выговорил мужчина. Девушке пришлось приказать ему уйти дважды, прежде чем мужчина согласился ее оставить и уйти, шатаясь, как побитый пес. Когда шаги слуги и его плачущие стоны стихли в отдалении, Амат глубоко вздохнула, словно жалела о своем рассказе.
Нормальный человек, наверное, после таких откровений и воспоминаний, должен разделить настроение слуги и зареветь хотя бы ради траура. Бладхант стояла прямо и смотрела на меч, будто слабый свет в отражении лезвия напоминал ей об экспедиции, из которой она, как и сказала Конраду еще на "Каракатице", вернулась одна.
"Хорошо, что Конрад - капитан. У меня для такой должности был слишком дурной для подражания пример".
[NIC]Amath Bloodhunt[/NIC]
[AVA]http://images.vfl.ru/ii/1644138289/8f154775/37890630.png[/AVA]